Открыв свежий номер журнала «64» (www.64.ru, 2006, №8, c. 49), мы обнаружили в нем статью замечательного шахматного аналитика гроссмейстера Игоря Зайцева.

Усмотрев некоторое сходство между луддитами, призывавшими к разрушению первых ткацких станков в Англии XVIII в., и современными шахматными аналитиками, гроссмейстер тем не менее констатирует, что последние не являются противниками прогресса и в основной своей массе перешли на использование в работе ПК. Так, приведенные И. Зайцевым данные говорят о том, что «сегодня не менее 90% шахматных анализов выполняются с участием ЭВМ».

Суть статьи гроссмейстера — в мысли о «творческом симбиозе с ЭВМ», в котором участвует шахматный аналитик. В таком совместном существовании И. Зайцев предлагает руководствоваться формулой: «исследовательский тандем человек плюс машина функционирует под девизом: управление и идейное наполнение содержания — за человеком, а контрольная проверка вариантов анализа шахматной партии — за компьютером!»

Но гроссмейстер констатирует, что пока в аналитической работе в шахматах господствует господин Кемплен, сидящий в компьютере и принимающий облик той или иной игровой программы, поэтому роль аналитика ограничивается поручением ПК просмотреть варианты возможного течения партии и их распечаткой с оценками той или иной шахматной программы.

Далее И. Зайцев обращает внимание на то, что шахматный аналитик либо в прошлом хороший практик, либо и ныне выступает в турнирах, следовательно, имеет опыт использования компьютера для подготовки к партии с противником. Но, как замечает гроссмейстер, в данном случае компьютерная программа отлична от противника и требует от пользователя серьезного противостояния ей при подготовке к игре. Кроме того, автор замечает, что передозировка при обращении к компьютеру за помощью приводит к потере «шахматной мускулатуры» или самостоятельности при решении важных вопросов выбора хода, оценки позиции и многого другого.

Имея в виду «технократические козни», связанные с использованием компьютеров для ревизии анализов партий прошлого, И. Зайцев также обращает внимание на то, что далеко не всегда эти анализы выполняются корректно. Поэтому он призывает шахматистов принять поправки к закону о защите памятников культуры, распространив его на выдающиеся шахматные партии.

Так в чем же гроссмейстер И. Зайцев видит хороший аналитический материал? Здесь не обойтись без цитаты: «Аналитический материал интересен в первую очередь своими заключительными аккордами — выводами и обобщениями, т.е. тем, что в философии принято именовать выработкой «разумного понятия». Именно в этом находят проявление характерные особенности человеческого стратегического мышления». При этом он замечает, что такой процесс смоделировать на компьютере пока не удается. Тем не менее автор подытожил: отсюда и вытекает все еще доминирующая роль человека в шахматном анализе, которому по силам «дальновидная стратегия», а разумное понятие должно стать результатом комплексной выработки итога в ходе анализа.

Завершил статью гроссмейстер примерным анализом 16-й партии А. Алехина и М. Эйве из проходившего в 1937 г. матча-реванша между ними за звание чемпиона мира по шахматам. Текст партии и анализа можно найти на сайте журнала «64».

Итак, чем интересен взгляд мэтра шахматной аналитики для «другой стороны» — специалистов по игровым программам? Если говорить коротко, то его отношением к системному подходу в разработке шахматных программ. Прямо об этом в своей статье он не упоминает, но по существу поднимает важнейший вопрос: что необходимо учесть при использовании компьютера в шахматной игре, чтобы при этом партии были совершенными? В таком случае положение, занимаемое шахматным аналитиком по отношении к большинству ИТ-специалистов, работающих над проблемами компьютерных шахмат, выигрышно, потому что получаемые им оценки качества партии имеют наиболее высокий экспертный уровень. А разумное понятие, которым следует руководствоваться при выборе стратегии игры (или анализа), вообще говоря, определяет основной критерий не только результата анализа, но, можно сказать, и партии. Таким образом, логично предположить, что алгоритм шахматной игры, реализуемый в компьютерной программе, должен исходить из ее модели, описывающей формирование разумного понятия как результата успешности стратегии игры.

Эффективность выбираемого алгоритма для анализа и практической партии, как справедливо пишет И. Зайцев, существенно зависит от аналитика (шахматиста), который для этого должен реализовать ряд возможностей, не представленных в современных игровых программах. Например, обращение к базам сыгранных партий и даже к результатам их анализа далеко не всегда приводит программы к выбору наилучшего хода, или разумного понятия по И. Зайцеву. Формализация разумного понятия на практическом уровне, разумеется, уже присутствует в игровых программах, но примерно на том же уровне, что и знание в современных ИС, — это большой объем информации обычно с весьма простыми правилами выделения из него нужной. Конечно, в системном плане это дает повод рассматривать далекие от совершенства программы компьютерных шахмат, приводящие к победам в практических партиях над человеком, как несомненный успех ИТ. Но вместе с тем следует солидаризироваться с гроссмейстером И. Зайцевым во мнении, что успехи шахматной аналитики и игровых программ определяются более полным учетом стратегических навыков человека в модели, используемой при реализации их алгоритмов.